Большая Тёрка / Мысли / Личная лента Joshua /
35-летний житель Швеции умер от укусов шершней после того, как засунул свои гениталии в гнездо, найденное им на своей ферме.
Как сообщает издание News Sweden, на теле мужчины было обнаружено 146 укусов, 54 из них приходились на гениталии.
Тело мужчины, которого все вокруг знали лишь по имени Хассе, нашел его сосед. Мужчина с трудом узнал знакомого. «Я узнал его лишь по татуировке на шее», — рассказал он полиции.
Погибший был еще жив, когда его нашли. Он скончался в течение часа.
Полиция предположила, что Хассе попытался заняться сексом с гнездом, обнаружив его сперму на некоторых погибших шершнях. На гнезде были найдены отпечатки пальцев.
«Мне даже тяжело представить ту боль, которую он испытал», — заявил один из медиков, проводивших вскрытие.
Отметим, что укус шершня намного болезненнее укуса осы или пчелы, кроме того, шершни могут жалить несколько раз.
Житель американского штата Иллинойс понесет наказание за сексуальное насилие. Жертвой извращенца стал павлин по кличке Фил. Труп птицы полицейские нашли у насильника в гараже. Ранее мужчина попадал в поле зрения полиции в связи с домогательствами в отношении несовершеннолетнего.
Зоозащитная организация PETA еще в 2011 году провела расследование и выяснила, что случаи сексуального насилия не так уж и редки. Чаще всего надругательствам подвергаются животные, которых разводят на фермах — от свиней до индюшек.
http://www.vesti.ru/doc.html?id=1084003
кстати, хотите позагорать?
Joshua, в данном случае, как мне кажется, в Вальхаллу попали шершни, а не этот мудозвон с пятьюдесятью четырьмя проникающими ранениями в каркалыгу, пусть даже он и потомок викингов.
А по факту смерти птицы от «руки» иллинойсца ясно проглядывает основательный повод для рецидива торговой войны, можно издать закон «Фил и зоофил», запрещающий поставки мяса птицы из США.
Потому что мало кому будет приятно употреблять в пищу обесчещенную курицу или индейку. Это был бы прецедент в рамках ВТО. Интересно, как бы это прокомментировал официальный Вашингтон.
Joshua, твоя тема о всеобщем падении нравов? Допустим. Запомни, пока человек не поймет, что определенный уровень разврата не вреден для его жизни, цель которой — получение наслаждения, нравы не исправятся. Нужно формировать самодостаточное, активное общество, а не распространять идеологию самобичевания.
Motivator, неплохо было бы построить шкалу сдержаности‑распущенности, на одном краю которой полная невинность, чистота и непорочность, а на другом — полный содом и гоморра.
Но вроде бы попытки таких построений уже предпринимались всякими мыслителями, которые находились по разные стороны этой шкалы.
Дело в том — как доказательно обосновать свой выбор оптимального диапазона приемлемого поведения в границах этой шкалы, если даже в кругу близких людей и то мнения могут не совпадать. Обычно всё сводится к нерациональной вкусовщине, о которой дискутировать бессмысленно и остаётся только разделение или объединие групп людей по общим интересам. Причём эти интересы скорее всего привиты воспитанием, которое само не всегда имеет почву под ногами.
Но если даже предположить, что основания для выбора поведения имеются, то всё равно маловероятно, что общество состоит из таких людей, которые одновременно могли бы прийти к одинаковым выводам. И пока один ищет свой путь, другой уже определился в выборе и навязывает его окружающим, и т.д.
Extradurmann, это Вы описали настоящее положение дел, нужно определить критерии пользы разврата, закрепить определенный образец поведения который бы ограничивался с одной стороны жесткими рамками закона, с другой — учением о пользе определенного образца поведения.
2013г. Motivator. Все права защищены.
Motivator, учение о пользе выбранного образца само должно на что‑то опираться.
Кто может разработать такую теорию‑опору и даже менее того — кто выберет какой‑либо образец для того, чтобы сделать его массовым, узаконенным и идейно обработанным? Ваше предложение вызывает подозрение в его тоталитарном характере.
Тем более, что польза тоже разная бывает и может иметь место многонаправленный эффект — в одних случаях несущий пользу, в других — вред, да и гусь свинье не товарищ.
Если какое‑то общество решило умереть — имеет ли оно на это право? Имеет ли право кто‑то владеть собой как собственностью?
Как ни крути, а ведь не уйти от схемы, нарисованной мудрецом на песке, где он указал границы познанного и непознанного, на которой наглядно можно убедиться, что такие вопросы имеют бесконечный характер уточнений и увеличения содержания. А это, в свою очередь, наводит на мысль о том, что сознание каждого нового члена общества будет заполнено относительно случайно, в зависимости от многих обстоятельств и именно поэтому спор о нравах не прекратится, пока существует общество и сам человек, каким мы его знаем.
Но, что можно сказать определённо и абсолютно, без малейшей доли морального релятивизма- это то, что нет ничего иного важнее дуальной природы человеческого существования жизнь‑смерть, что может служить отправной точкой для выбора. Смысл в том, что альтернатив решения одной и той же задачи может быть очень много — столько же, сколько самих людей. Лишь задача не меняется и импульс к её решению, тот, который даётся человеку даже не при рождении, а ещё с той поры, как появились гены, несущие информацию жизни.
Проще говоря, можно представить себе атом, состоящий из ядра и электронов, вращающихся по своим орбитам вокруг этого ядра. Вот в этом образе ядро‑это абсолютные моральные нормы, отрицание которых приводит к разрушению самих условий задачи, а электроны — это условности и все произвольные возможности морального выбора, которые энергично кружат около центра притяжения.