Записки на кардиограммах

Большая Тёрка / Мысли / Личная лента Fobos /

Fobos

25 мая 2010 в 10:01

Записки на кардиограммах

врачи, фельдшеры, Россия

Новая повесть... или рассказ... но скорее - именно "записки" Михаила Сидорова.

"Эмоции, наблюдения, шальные мысли с оборотных сторон ЭКГ кои, в силу привычки, кладу в нагрудный карман, отчего они всегда под рукой..."

Часть 1.

"Но ведь это правда, рейсфюрер…"
Шелленберг - Гиммлеру, 1-ая серия.

Замглав по скорой.
Путает ИВЛ с ВВЛом.
Не видит разницы между клинической и биологической смертями.
Лазит в укладки, считает ампулы, сверяет со списком. Найдя заначки, рисует выговоры.
Заслуженный врач РФ.
На скорой не работал ни дня.
Ей-богу, не вру!

***

Менты пьют. Зверски. А прокуроры ещё круче. Те, кто выживут, станут к старости каяться, раздирая перед людьми рубища…
Впрочем я, скорее всего, наивен.

***

При просьбе лечь на спину, девять пациентов из десяти переворачиваются спиной вверх…

***

Вечерний звон. Завал. Прорвало. Весь стол в адресах.
И всем - срочно. Немедленно. Иначе Матвиенко, Райздрав и горячая линия.
Час.
Второй.
Третий…
Диспетчер вдруг стекленеет, блуждая зрачками с телефона на телефон. Те надрываются.
Минуту.
Две.
Две с половиной.
Диспетчер начинает смеяться.
Ему откликаются.

***

Во время осмотра могут:
- зевать
- рыгать
- пердеть
- ковырять: а) в носу б) в зубах в) в гениталиях
- говорить по телефону (жестом: подождите!)
- смотреть телевизор
- курить
Они дома, хули.
А когда в поликлинике - ну совершенно другие люди!

***

Отказ от госпитализации.
О возможных последствиях предупреждён. Подпись.
Думаете, всё?
Полагается ездить и проверять состояние.
Себестоимость вызова - две тысячи.
Ну?
Четыре куска.
Шесть.
Восемь.
О-па! Созрел и хочет в больницу. Больницу при этом хочет получше.
Рассказывал коллегам в Европе - ох**вали.

***

Дословно:
К о м м у н и к а б е л ь н ы й ж у р н а л и с т. Как вам, в двух словах, нацпроектовские "Газели"?
В р а ч с б о л ь ш и м с т а ж е м. У*бища.

***

Часто, посреди ночи, прикоснувшись, участливо спросят: "Много вызовов сегодня?"
Хочется взять сочувствующего за лицо и отпихнуть как Высоцкий Садальского.

***

Непосвящённые, замирая от предвкушения, интересуются о неприятном в работе. Отвечаю обычно: "Знаете, как у старух ноги воняют?"
И тема сворачивается.

***

Любимая фраза высшего руководства: на ваше место - в шляпах!
Одного как-то поправили: на ваше!
Что было…

***

Многие, в натуре, не помнят:
- названий своих лекарств
- собственного диагноза
- профиля отделения, на котором лежали
- номера больницы
При этом говорят "я не знаю", "нам сказали" и "как бы".

***

Полковники невыносимы.
Снисходительное "ты" свысока.
Даже если одёргивать.
Даже когда чехлятся.
Холуи трёхзвёздочные.

***

Пришедший к доктору робок и подобострастен.
Вызвавший - развязен и хамоват.
Это в крови.
Поэтому, лучше сразу, с порога, на них наорать.
Во избежание.

***

Старательнее всех болеют цыгане. Самозабвенно и артистически.

***

Иной раз звонят - кол в груди, не иначе, а приезжаешь - панариций.

***

Разогнали студентов.
Всех до единого.
Под корень.
Статистику, стервецы, портят. Сертификатов-то нет - откуда?
Студенты выходили с семнадцати. И до восьми.
Как их ждали…

***

Стало привычным:
В комнате, помимо больного, юноша у компьютера.
"В контакте", как правило.
Внимает рассеянно, просьбы выполняет предварительно дочитав.
Если увозим, спрашивает: "с тобой ехать?"
Понять можно.
Две сотни друзей.
Всем написать надо.
Про болезнь близких.

***

У них здесь корректировщик. С биноклем. На дереве. Настроился на частоты и слушает. Даёт отзвониться, даёт вернуться. А возьмёшься за ручку двери - даёт отмашку: звони!
Вызов.
В тот район, откуда приехали.
Никак его, гада, не вычислить.

***

Сорок пять лет, юрист, два высших образования. В двадцатисекундной речи тринадцать раз использовала конструкцию "как бы"…

***

Норма десятилетий - бригада на десять тысяч. Районы растут, вызова лежат на задержке.
Выход нашли - одна на четырнадцать.
Задержки те же, но виноватых, если что, найти проще.
Нас, то есть.

***

Четверо вместо восьми, и лавина звонков: утром сел - утром приехал.
А Райздрав нынче праздновал что-то - допоздна у кабака бригаду держали, на всякий случай.
А остальные три в**бывали.

***

Не курить невозможно.
К нулю раскуриваются даже самые стойкие.
Потому что адреналин.
Нервы.
Оттого и язва у всех.
Голодные же всё время.

***

Коллега. Спокоен и флегматичен. Тридцать лет стажа, видел всё. Непрошибаем.
Ан нет!
Оскорбили на вызове. Ничего особенного - пьяные люмпены, всё как обычно… Но молча вышел, надел перчатки, отыскал, благо недолго, кус мороженного говна и запустил в форточку.
Потом всю ночь пил коньяк.
Один.
Весь пузырь выдул.

***

Кулибиных меньше, чем долбо*бов.
Последний шедевр - кардиограф. Отечественный.
Перед тем, как печатать, думает пол-минуты.
Вообразите:
Реанимация.
Цейтнот.
Ампулы россыпью.
Кардиограмма ежеминутно.
И всякий раз: "ПОДОЖДИТЕ 40 СЕКУНД".
О**еть, бл*дь!
Отослали обратно - ломается, сука, часто…

***

Во ВСЕХ больницах Санкт-Петербурга на входе в приёмный - порожек. Поднимаешь передние колёса - ы-ы-ых! - коллега приподнимает задние - ту-дух, ту-дух! - закатили. Порожка нет только в морге Судмедэкспертизы где, по большому счёту, глубоко похеру…

***

Ночь. Вызов. Через минуту повтор: скорей! Подрываешься и летишь. Диспетчер по рации: Быстрей - скандалят!
Вываливаешься из кабины, дверь вбок, одной рукой чемодан, другой кислород, на плече кардиограф, дефибриллятор, на другом сумка с реанимацией, папка в зубах, домофон чуть ли не носом: пи-и-и-и…
КТО ТАМ?
Всё. Можно отнести кислород, дефибриллятор, сумку с реанимацией. Расставить неторопливо, подключить шланги. Позвонить снова и зевая войти.
Ничего там нет.
Проверено.
Годами.
***

Нельзя брать деньги, если их дают с помпой. А настаивают - тем более!
Номера купюр переписаны.
Список, как правило, под телефоном.
Тоже проверено.
Неоднократно.
***

Десять лет я считал, что три побудки за ночь - ничего страшного.
Получив инвалидность, понял что ошибался.
Теперь подъём в четыре утра на "давление 150, нет лекарств" вызывает смутную симпатию к Менгеле.
***

По коридору надо идти тихо и на пороге чуть задержаться.
Так, чтоб не видели.
И не слышали.
Бесхитростное большинство начинает стенать только при твоём появлении.

***

И не вставать перед дверью.
Могут пинком открыть.
***

И уж конечно никаких "входите - открыто"
Войдёшь, а там волкодав.
Ой, простите, я про него забыла…
Е*анутые!
***

Умное лицо, в глазах разум. Кардиограмма, терапия, слово за слово…
- А вы можете, как в фильме "Жмурки", пулю из живота вытащить?
Озадачил.
- Знаете, если б всё было так просто, как у режиссёра Балабанова, мы бы не потеряли тридцать миллионов в последнюю войну.
- Нет, ну а всё-таки?

***
Везли с пожара.
Ожоги.
Большой процент.
Юный возраст.
Тормознули на перекрёстке: проезд кортежа.
Снеслись с ответственным, тот подтвердил: ждите!
Семнадцать минут стояли.

***
- Это какой корпус?
- Не знаю.
- Но вы же из него только что вышли…
Постоянно.
***

Порвал с корешем.
Тяжёлые сутки, переработка часа на три, ехал домой - мужик в трамвае засудорожил, в лифте сосед к жене попросил… Стянул кроссовки, упал поперёк кровати, без душа и завтрака - звонок:
- Слу-у-ушай, ты мне нужен как доктор…
- Пошёл на х*й!
Обиделся насмерть. Не со "скорой", не поймёт.

***

Восемь утра. Час до смены. "Задыхается".
Астма - за счастье, а так аритмия или инфаркт с отёком…
Заканчиваешь в одинадцать, до полудня сдаёшь смену. Дома в час.
"Контрольное изнасилование" называется.

***

Диспетчера опытны.
- Нет такого дома по этой улице.
Взрыв.
- Да вы… Да я…
- Паспорт откройте!
Пауза.
- Ой, да…
Не часто, честно скажу. Но извиняются ещё реже.

***

Начал обычно: чем болеете… последнее обострение… что принимаете? А в спину сказали:
- Чё ху*ню спрашиваешь - лечи давай!

***

Когда изобретут таблетку от "плохо", во врачах нужда отпадёт.
Совсем "плохо" - переломил об колено.
Чуть-чуть - поскрёб ложечкой.
И в рот…
- Дорогая моя, вам же шестьдесят лет. Вы прожили такую долгую жизнь - неужели не найти слов, чтоб описать собственное состояние?
Не-а. Не найти.
- Тупой какой-то… Ну плохо - что непонятного?

***

Принадлежность к прокуратуре объявляют ещё в прихожей.
И недоумевают, не встретив подобострастия…

***

Что странно - многим сочувствуешь.
Против воли порой…

Часть 2.

«Яд каплет
сквозь его кору...»
Наше всё.

В кафе – только ночью. Днём куражаться: жрёте, мол, а там люди мрут! Или наоборот, уважухой задостают. Один вот, недавно, от полноты чувств, предложил шаверму за ним доесть…

***

Исцелили, раскланялись, жена пошла провожать, а он ей из комнаты:

НЕ ДАВАЙ ИМ НИЧЕГО!!!

Фельдшер – девочка из училища, – аж расплакалась с непривычки.

***

Храм. Пасха. Эпилептик. Судороги нон-стоп – глубокий статус. Кончилась служба, пошёл народ. По нам, по больному, по батюшке… а тот, наивный, всё подождать их просил, да помолиться во здравие.

***

Первая минута на скорой: ржут над коллегой – капали ночью, приступ был. Тычут пальцами в ЭКГ, рыдая от хохота, мне же, обескураженному, говорят:

И у тебя так будет. Лет через десять.

Хмыкнул гордо, а зря.
Как в воду глядели.

***

Градоначальник узнала про очереди в поликлиниках.
Грозила публичными казнями.

Ух, ты! – Сказали все. – Круто! Ну-ну.

Очереди исчезли.
Дня на два.

***

… и бесконечные тридцатилетние сучки с головными болями.

***

Допуск к наркотическим препаратам оформляют два месяца.
Как мимнимум.
Через полюса на собаках запрос везут, не иначе.

***

Впихнули в нагрудный карман полтинник. Как швейцару. С такой, знаете ли, превосходцей: на тебе, братец, на сигареты!
А был с получки – достал тысячу, сунул меж пузом и трениками: а это вам, милейший, на погребение!
Пришла жалоба: такой-разэтакий, и даже говном бросался…
Лишили премии на год.

***

Диспетчер говорит – донимал минут двадцать. Давление ему, суке полупьяной, измерить. Пузырь шмурдяка в лапе – хлебнёт, затянется и снова в дверь: дз-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-з-зынннь…
И ни души на станции, как на грех.
А ночью, падла, телефон обрывал: три литра на харю, ум болит, речь отказывает – инс-с-су-сульт у него. Г-гермо… гермор-р-рагический.

***

Истину говорю вам:
Белый день. Милиция. Стоим у входа.
Подъезжает джип, выходят братаны, извлекают за шкирку мента. Забрасывают в дверь, кидают следом дубинку и, попинав кепарик с кокардой, не спеша отбывают.
В этом веке уже.

***

Госнаркоконтроль бдит.
Онкобольных обязали глотать сильнодействующие не иначе как в присутствии скорой.
Приезжаем, смотрим, расписываемся: дескать, были, видели, правда…
Так и катаемся.

***

А обращаются к нам: ребята.

Любезный!

МЫ.
НЕ.
РЕБЯТА.
Давно уже.

Ой!

Да.
Конечно.
Извините, РЕБЯТА!!!
Всё время.

***

Выцелив самого трезвого, надо сказать: вы мне кажетесь наиболее здравомыслящим из присутствующих…
Строить событыльников будет исключительно он.

***

Пришёл сам, с мелким недугом.
Вылечили.
Удалился.
Забыли спросить фамилию — записываем как Приходько.

***

Было дело, даже участок впаривали.
На носилках лёжа, под капельницей.
- И соседи хорошие: зампред избиркома и полковник из ФСБ — соглашайтесь...

***

О журналах.
Их восемнадцать.
За сутки – подписей семьдесят.
На днях ввели девятнадцатый.
Учёта журналов.

***

Коллега.
Изящен.
Подтянут.
Эрудит. Интеллектуал. Знаток поэзии и шахматных комбинаций. Цитирует наизусть и искромётен до зависти.
Убеждён, что все нам должны. Но милосерден – войдя в положение, соглашается взять вещами.
DVD-плеером, например.
Или узелком столового серебра.
С полной сумкой порой со смены идёт.

***

На станцию пожаловал Госнаркоконтроль.
Помимо комиссии ещё и автоматчик в бронежилете.
Они что думали – мы отстреливаться будем?

***

Обожают пересчитывать пачку денег под самым носом. Тут главное не ляпнуть что-нибудь вроде «смотри, не ошибись!», иначе непременно кляузу настрочат…

***

Главврач скорой заканчивает интервью так: звоните и обращайтесь!
И тёплый взгляд в объектив.
Не на камеру поучает: врача надо бить, но не добивать.
А когда докладывают, озабоченно, мол, государь, медик-то разбегается, отвечает: плевать – хоть полтора человека, но останется!
По всему видать, крепко сидит.

***

А однажды у нас свечу вывинтили – кому-то среди ночи понадобилась.
Остальные не тронули, взяли то, что крайне необходимо.
Как папуасы.

***

Могу я вас попросить воздержаться от фамильярности в адрес человека, в услугах которого вы в данный момент крайне нуждаетесь?

И — удивление:

Но ведь я ж старше!

Тоже не редкость.

***

У пациента, как правило, родственники. Наихудшая разновидность – бодренький балабол.

***

С онкологическими как с детьми – предельная искренность!
Никаких недомолвок и без утайки.
Они ж чувствуют.

***

Элитный дом. Повсюду иконки и выдержки из Завета. Тридцать семь штук насчитал – только от прихожей до спальни. А перед дверью, на ход ноги, молитва висит, от руки аршинными буквами.
Видать, сильно с совестью не в ладах.

***

По ночам приводят семнадцатилетних с амфетаминовой абстенухой. И лепят горбатого, втирая про дистонию.
Вы не первые, кто приходит с такими симптомами. Давайте честно – что принимали?
Возмущаются исключительно натурально, особенно девочки.
Ну что ж, дистония так дистония – пожалуйте ягодицу...
Через час возвращаются.
Не помогает.
Что вы говорите?
Кто б мог подумать!
Ещё раз: что принимали и сколько?
С неохотой раскалываются.
Почему шифруются? Бестактно, оказывается, о таком спрашивать.

***

Старики гниют в одиночестве, гордясь успехом детей…

***

Мальчишкой отсидел в немецком концлагере.
После войны шёл за третий сорт – был на оккупированной территории.
Никаких справок. Паспорт выдали лишь в шестьдесят первом.
В девяностых немцы, раскаявшись, прислали извещение на пособие.
А в департаменте его не нашли в списках.
И попросили подтвердить документами.
Он закатал рукав, показал номер.
Предъявил письмо из Германии.
Сказали, что недостаточно.
Ну, плюнул.
Через пятнадцать лет проблема – не уплачен налог с пособия.
То есть, кто-то за него получал.
Изловчился.
И нынче, поди, ленточки георгиевские повязывает.
Блядина.

***

Доктора одержимого православием фельдшера избегают – неловко, говорят, за него как-то, перед больными…

***

Концерт Шнура в Ленсовете.
Пьяные, потные, полуголые, неуправляемые имбециллы.
Летающие бутылки, битые черепа, облака табачья.
Кровь, моча, разлитое пиво.
Хрип и корчи со сцены.
И мат.
Отовсюду.
Со всех сторон.
Вакханалия матерщины.
Увозили сразу троих и чуть не подрались с ними в салоне.
Сдали, отзвонились – опять туда же!
Ну уж хрен!
Взяли остановку в пути: видим, мол, тело на тротуаре, проехать мимо клятва Гиппократа не позволяет. А сами зашхерились у Ботанического и минут сорок только в себя приходили…
Болтают, Шнур нынче в Оперу подался и там, по слухам, всю труппу очаровал.
А меня вот, как вспомню, до сих пор передёргивает.

***

Самое тяжёлое – молодые мамы, заспавшие новорожденных.
Обнимут его во сне, а он под тяжестью руки задохнётся.
Маленький же ещё.
Раза три попадал – полпачки потом за раз выкуривал.

***

Перевернулись на скорой.
Легли на бок и, вращаясь, ещё метров тридцать проскрежетали.
Остановились, выбили люк в крыше, вылезли.
Первое, что увидели – руки с мобильниками.
Фотографируют!
Человек десять, не меньше.
Потом корячились, извлекали больного.
Никто не помог.
Ходили кругами, ракурсы выбирали.

***

Псих в равной степени и всемогущ, и беспомощен…

***

Коллеги. Везли бомжару в больницу и метелили его всю дорогу. Стоны писали на диктофон. Вечером пили чай, слушали и смеялись под тортик.

***

Одной фразой?
Пожалуйста.
Не, не поедем. Мы вас лучше ещё раз вызовем.

***

Люди безумны...

Михаил Сидоров. "Путь домой" (СПб)

Источники:

Часть 1.

Часть 2.

1 комментарий