инородное тело во мне коррозирует, колет. я ращу в животе не жемчужину, вынашиваю не сына, а железный сломанный штифт. так наешься болью и проснешься снова голодным и ненасытным… лепестки черной мальвы, как переспелые вишни, как созревшие в ночь гематомы на мягких бедрах. вы меня, как шрапнелью, взглядом, а я неподвижна. из‑под челки вы мягче, но пальцы ваши, как сверла. мне б сейчас горсть таблеток свинцовых засыпать в глотку, а в обшлаг пальто — шариков ртутных пригоршню, чтоб впитать свою надобность безболезненно‑кротко, чтоб еще интимнее, оголенней и горше от паров мутировать, прорасти плавниками в платье… вниз по волге дрейфом, а дальше — в каспийское море… вы хотите порезать ладони — меня погладьте, но я все равно утащу вас ко дну с собою…
И днём и ночью мне не даёт покоя мой черный человек это страх мой бесмертен он во мне и не убъю я никогда его тёмное обличье, он мой один, он часть меня во власти я его погибну и не покинет он меня, мой страх, моё проклятье.
−13
