— Жизнь в Москве у нас была интересная. Мы снимали квартиру то тут, то там, периодически оставались на улице без денег. У нас в Кунцеве друзья жили вдевятером в двухкомнатной квартире. Девять парней, косящих от армии, и все в одинаково растерянном и неприкаянном положении. Они находили какую-то работу и тут же ее теряли. Сторожили ларьки, что-то где-то продавали, но это было совершенно не их ремесло: они же все были студенты, в основном биологи. Мы с Арташесом к ним попали, когда в очередной раз оказались на улице. Ужасно не хотели им звонить — их и так было много, и квартира вызывала подозрения у соседей: что у них там происходит? Что за пункт сбора молодых армян? А еще у них были постоянные проблемы с девчонками, — смеется вдруг Мариам.
— Почему?
— Просто армянские ребята привыкли к какой-то конкретике. То есть если есть девушка — значит, она твоя девушка. Если она тебе сказала, что любит тебя, — значит, ты только с ней ходишь, только ее оберегаешь, гордишься тем, что ты ее парень. А у русских девчонок менталитет другой. Она сегодня ему говорит: «Я тебя очень люблю, ты — единственная радость в моей жизни», а на следующий день уже: «Знаешь, мне кажется, я все-таки люблю не тебя, а кого-то другого».
К тому же русские девчонки ужасно продвинутые, гораздо больше, чем наши. И всегда производят впечатление, что они старше, чем есть. А потом выясняется, что на самом деле это ребенок, который играет в какие-то игры: сегодня любовь до гроба, а завтра уже все позабыто.
<...>
— Девушек в итоге приводили, но не они, а их друзья, русские ребята, которые приходили в гости со своими подругами и оставались ночевать. Там всегда была куча народу: хиппи, которых они подобрали где-то на улице; невменяемые девицы, которые собирались резать себе вены, а их срочно спасали от самоубийства. Была 16-летняя девочка, мать и отчим которой эмигрировали в Америку. Она тоже жила там с ними, пока не вошла в какую-то банду латиноамериканцев. Тогда ее выслали обратно в Москву к отцу. Но отца уже не было в живых, и девочка оказалась на попечении тети. Короче, наши ребята нашли ее, напивающуюся с какими-то бомжами. И она стала у них общим ребенком. Причем они и сами-то еще были дети. Они послали ее в школу, заставляли делать уроки. Запретили ей пить и чуть ли не курить. Учили говорить по-армянски. Она потом еще армян на улице пугала: идет девочка, румяная, голубоглазая, типичная русская, и вдруг как скажет что-то по-армянски! Иногда на кунцевской квартире бывало очень весело. Особенно, когда приезжали из Еревана родители кого-то из ребят. А то обычно они сидят, потом кто-нибудь говорит: «Как я соскучился по моей маме!» И начиналось: «А моя мама, я ее не видел уже два года». И вот уже вой стоит.
Из интервью Мариам Петросян "Русскому репортеру".
+23
