−9
большая тёрка
Большая Тёрка / Мысли /
Личная лента
Шашлыки на Марсе
Про эту поездку, организованную Сбербанком, и фотографии из неё один из комментаторов сказал, что, мол, ребята, двадцать первый век, сплошная компьютеризация, покупаем мобильники, звоним в Нью-Йорк, летаем в космос, по Марсу роботы ползают, в Европе грузовики без водителей гоняют, а вы тут про какие-то мангалы в полуторамиллионном городе, когда-то славном своей оборонной промышленностью и прочими...Читать далее... в области балета свершениями.
Стенания комментатора понятны: всё же на месте этих цехов, где делают те самые мангалы, когда-то было патронное производство завода низковольтной, как он был назван, чтобы враг не узнал, аппаратуры. Патроны, кстати, там делать продолжают, только подсократили производство и поужались, а на месте прежних станков, ваяющих всякое летальное, пугающее и смертельное, теперь штамповочное, режущее, клеющее и гнущее оборудование, после работы которого и выходят так расстроившие того человека мангалы, а ещё — металлические двери, противопожарные ящики, коптильни, французские, не поверите, грядки и даже арки для дачи — тоже, понятно, металлические, ибо тут всё металлическое, тем «Промиз» и славен.
Может, конечно, работники, а их тут под сотню, и рады бы поучаствовать в заселении Марса или в автоматизации грузовых процессов в Европе, но кто же тогда будет делать вот эти простые и нужные почти всем вещи, кто сваяет мангал, не такое уж и простое, кстати, в обработке изделие, которое потом попадёт на полки супермаркета, и мы его прихватим с собой, порадовавшись, что всего за сто рублей можно, совершенно не парясь, как раньше, и не упрашивая знакомого сварщика, ваяющего на коленке из обрезков жести пародии на мангалы, стать обладателем изделия, приносящего если не радость, то уж сытость — точно.
А когда мы купим эту штуку — или, может, не её, а что-нибудь помощнее, но тоже недорогое, что обойдётся в пару-тройку сотен, — люди, поучаствовавшие в рабочем процессе, получат зарплату, накормят жён и детей (или — мужей, так как среди щтамповщиц, например, много женщин) и тогда уж помечтают на сытый желудок о Нью-Йорке, Европе, с её грузовиками без водителей, ну и о шашлыках на Марсе, конечно, до которого всего ничего, вот только б, братцы, добраться б дотемна, как пел когда-то один музыкант.
Вообще, когда начинаются разговоры на тему крутости разных бизнесов, я вспоминаю, как после универа первые годы мы встречались у Дома учёных, и одни и те же персонажи рассказывали, как у кого-то там «выстрелила» недвижка — перепродались или обменялись на ещё более крутую недвижимость какие-нибудь скупленные у нуждающихся халупы, а кто-то поменял доставшиеся задарма запчасти для сеялок на списанные вертолёты, которые с выгодой после могут быть обменяны на что-то ещё более невиданное. Я, с нашей тогдашней семейной небольшой овчинной фабрикой, отнекивался, что мы простые производители, шьём тапочки и полушубки, сейчас вот придумали пинетки для детей, пользуются спросом — и на меня обладатели дорогой недвижки и вертолётов смотрели свысока. На следующий год они рассказывали о новых сделках по обмену вертолётов на сверхпрочный титан, который придумали для постройки кораблей, готовящихся к полёту на Марс, а я снова пожимал плечами и говорил, что у нас теперь есть покрывала из овчины, в них так уютно заворачиваться зимой, но для Марса они, конечно, не годятся, слишком много места занимают. На третий год двое из прежних хваст не появились. Оказывается, оба по уши влезли в новые выгодные сделки: один получил за вертолёты целый состав помидоров и повёз их в Якутию, чтобы перепродать в разы дороже, а другой стал обладателем сверхдорогой недвижимости в башнях столичного Сити. К сожалению, рефрижераторы с оплаченными заказчиком помидорами сломались и до якутов дошло уже томатное пюре, а с недвижимостью случилась обвал, и квартиры за десятки миллионов рублей стали мало кому нужны, потому оба горе-коммерсанта рвут сейчас последние волосы и костерят такой непостоянный и шаткий бизнесовый успех. А мы в том году одели в нашу меховую спецодежду почти всех железнодорожников области, кто-то и до сих пор носит эти наши овчинные полушубки, хотя официальный срок годности у них и давно закончился.
Вот так и с мангалами, у которых срок годности тоже, кстати, есть, но используют их и после, что им сделается, там минимальная толщина аж ноль-пять: проносятся один за другим кризисы, меняются правила игры и покупательские предпочтения, а мангал, как когда-то поняли в «Промизе», тогда занимавшемся противопожарным оборудованием и дверями, вечен, в любые времена человек махнёт рукой на хмарь за окном и бермуторность на сердце, заедет в магазин, кинет в багажник мангал, упаковку с углём и дровами и замаринованное, кто из самых ленивых, мясо — и газанёт на дачу, чтобы выпростать это всё на свежевытоптанную полянку у дома, расставить, нанизать шампуры, вдохнуть первые ароматы, доносящиеся от коптящего железного ящика простой и незамысловатой конструкции, не выдержать, выхватить пару ещё недопеченных кусков шкворчащего мяса, махнуть давно приготовленную стопочку, зажмуриться, брызнуть на себя потемневшим соком с чуть обуглившегося куска, мееедленно разжевать тающее во рту, потом снова запить всё это, потому что так полагается, а не потому что нельзя без оного, — и тогда уже подумать о чём-нибудь хорошем и правильном.
О Марсе, например.
---
На фото Михаила Докукина коптильня от "Промиза".
Рыба получается невероятно духмяная!
